Не брошу, — буркнул Петька, но под руку ее так и не взял. Видно, чувствовал, что Маша права: маленький он еще. Макропод.

Они чинили лодку, и Петька опять называл ее не Машей, а Незнамовой и даже Незнайкой, как в школе, да еще и покрикивал. Было обидно. Если мужчины забывают про свою любовь из-за всяких пустяков, то, может, любви вообще нет? Или это Петька такой? Должны же быть другие мальчишки, которые любят навсегда, а не до ремонта лодки или футбола по телеку!

А еще Маша думала об отце — правду ли сказал о нем Дед? Или «дипломант и разведчик» — такая же выдумка для маленьких, как мамин врач»?

Между делом она рассказала Петьке, как Дед добывал технические секрете и сидел в американской тюрьме с телевизором. И поняла, что дедушка-разведчик вознес ее в глазах «укропольского егеря» на космическую высоту.

Петька сразу же перешел от «Незнамовой» к «Маше», замямлил, заблеял и даже нацелился чмокнуть ее в щеку. Маша увернулась, и он ткнулся губами ей в ухо.

— Тренируйся на кошках, — посоветовала она и ушла.

Вечер был по-южному темный. Маша бежала по притихшему засыпающему городу, потому что терпения совсем не осталось. Дед обещал рассказать об отце, когда приедет мама, а ей уже давно пора приехать.

Мамин «уазик» стоял во дворе, и окно в ее комнате светилось. Маша взлетела на крыльцо и еще в прихожей закричала:

Дед, без меня ничего не рассказывай! Из комнаты выглянула мама:

Какой дед? Маша, чей у нас чемодан стоит?

Ага, Дед куда-то ушел, и мама его не видела. Значит, Маша не пропустила первый, самый важный разговор об отце. Вот и хорошо. А то знаем мы взрослых: все интересное обговорят между собой, а тебе выдадут сказочку про манную кашу.

— Мама, к нам дедушка приехал из тюрьмы и сказал, что папа был разведчиком, а ты говорила, что врачом, — затараторила Маша.

Мама побледнела:

Из тюрьмы?! Какой дедушка, кого ты в дом привела?!

Ма, ты не поняла…

Не дослушав, мама скрылась за дверью, и там что-то громыхнуло.

Когда Маша вошла в комнату, на полу валялся раскрытый чемоданчик Деда — видно, мама об него споткнулась. Он был набит газетами. Одними газетами и больше ничем.

Мама рылась в шкатулке с документами и счетами за электричество. Достала белый конверт, улыбнулась — цел! — и поджала губы. Конверт был совсем тощий. Мама заглянула в него и, не веря себе, пошарила в конверте пальцами. На пол порхнул маленький листок из записной книжки.

— Кого ты в дом привела?! — повторила мама.

Маша почувствовала, что у нее трясутся губы. Разведчик он! «Хвалебная песнь дедушке Коле»! Всех обманул, всех!

Упавший к ее ногам листок был исписан мелким ровным почерком. Маша нагнулась и подняла:

«Маргаритка! Очень жаль, что ты нашла эту записку. Я рассчитывал вернуться завтра и потихоньку положить, деньги на место. Досадно в самом начале нашего знакомства „создавать столь щекотливую ситуацию. Но дожидаться тебя не было времени, и внучка ушла, я не мог ее предупредить. Срочное дело требует выехать в Сочи. Придется взять такси, а мои деньги на кредитной карточке. Вернусь — все объясню.

С тысячей извинений Николай Алентъев».

Записка ничего не объясняла. Такую мог и жулик написать: мол, ждите, вернусь. А когда сообразите, что я не собираюсь возвращаться, меня и след простынет.

Много там денег было? — спросила Маша.

Если в Сочи на такси ездить, то немного, а мы с тобой прожили бы полмесяца.

А почему он Алентьев?

Потому что я тоже была Алентьева, по мужу, пока мне фамилию не поменяли.

Зачем?

Да погоди ты спрашивать! — Мама смотрела на чемоданчик.

Дрянь чемоданишко был у американского дедушки: из какого-то потертого картона, оклеенный изнутри бумагой в цветочек. Такие чемоданчики валяются в кладовках, набитые старыми вещами, которые жалко выбросить.

Как он к тебе подошел, что сказал?

Крикнул в окошко: «Незнамова!» — я и впустила его. Он и по имени меня знал.

У меня шарики за ролики заходят, — призналась мама. — Только пять человек из разведки знали, что я живу в Укрополе под новой фамилией. А с другой стороны — мелкая кража денег из шкатулки. Воры таких секретов не знают, а разведчики так не поступают.

Мам, ну ты скажешь или нет, зачем тебе фамилию поменяли? — Маша начала обижаться. — Какие секреты, когда мне уже тринадцать лет?!

Сейчас.

Мама докапывалась до дна шкатулки. Там хранились е драгоценности: золотая цепочка со сломанной застежкой и обручальное кольцо. Были еще сережки и перстень с ианитами, но их мама носила не снимая.

Золото на месте! — объявила она и с довольным видом уселась на диван. — Похоже, этот человек на самом деле твой дед. Ну, занял деньжат по-родственному, ничего особенного…

МАМА!!!

Ладно, расскажу, — сдалась мама. — Только я сама знаю очень мало.

ИСТОРИЯ СЕМЬИ АЛЕНТЬЕВЫХ, КАК ЕЕ РАССКАЗАЛА МАМА

— Мы с твоим папой учились в Институте международных отношений. Он очень красиво за мной ухаживал. Дарил розы — по одной, потому что студенты живут небогато, зато почти каждый день, и этот день был как праздник. На пятом курсе мы поженились. Тогда Сережа и рассказал мне, что его отец Николай Георгиевич — военный разведчик. Где он, чем занимается — не знали ни я, ни Сережа. Разведчики даже самым близким людям рассказывают не все, что хочется, потому что их тайны могут стоить жизни.

А я знаю, Дед жил в Америке и занимался промышленным шпионажем, — вставила Маша. — Потом его поймали и посадили в тюрьму на всю жизнь.

Да, так и было, — кивнула мама и продолжала:

Сереже рассказали, что Николай Георгиевич в тюрьме. Наши хотели обменять его на задержанного в Москве американского шпиона. Американцы то соглашались, то почему-то затягивали переговоры. Мы в то время уже окончили институт и работали в Швеции. Сережа — пресс-секретарем нашего посольства, ая- его помощницей. Попросту говоря, мы помогали иностранным журналистам ничего не перепутать. К примеру, сегодня рассылаем во все газеты заявление посла против атомного оружия. А завтра отвечаем. на вопросы журнальчика для собаководов: «Есть ли у вашего посла собака? Сколько ей лет? Какой она породы?»

У Сережи была еще другая, тайная работа, но я о ней только догадывалась.

Однажды он пришел мрачный. В кафе к нему за столик подсели какие-то американцы и показали фотокарточки: Николай Георгиевич на пляже, Николай Георгиевич в роскошном особняке… А Николай Георгиевич в это время должен был в тюрьме сидеть!

Эти американцы сказали Сереже, что его отец перешел на их сторону и выдал своих агентов. За это, мол, его выпустили на свободу и подарили особняк. А теперь Николай Георгиевич ждет, что мы переедем к нему.